ПРИТЧИ

Притчи и поучительные истории

По давней традиции, книга "Сутры ста притч" (Бай Юй Цзин) входит в свод буддийских сочинений на китайском языке Да Цзан Цзин или в китайскую Трипитаку (В Китае имеется несколько старинных изданий всего свода, наиболее раннее относится к 1239 г.) Мы пользуемся японским изданием Да Цзан Цзин, наиболее полным по составу и надёжным в смысле учёта всех вариантов входящих в свод текстов. Оно носит название — Заново составленная Трипитака годов Тайсё. T.I-LXXXV. Токио, 1924 — 1929. "Сутра ста притч" входит в т. IV "Трипитаки Тайсё", №209, с.534 — 557, в раздел Бэньюань, "Первопричины".

В сутрах, в том числе и в самой популярной из них — "Сутре о лотосе сокровенного закона", (Saddharma-pundarika-sutra), неоднократно говорится об опасности излагать для непосвящённых сокровенный закон учения Будды непосредственно и во всей его глубине. Неподготовленный человек может испугаться, даже отвратиться от истинного пути, в положениях своих несходного с привычными представлениями этого мира. Поэтому лучше действовать исподволь, с помощью особых средств, одним из которых и является рассказывание притч, где сложное и непривычное понятие уподоблено привычным житейским вещам. Одна из притч "Сутры о лотосе сокровенного закона", чаще кратко называемой "Лотосовой сутрой", которую мы вследствие её обширности приведём только в кратком изложении, служит хорошим примером таких рассказов и в то же время иллюстрирует, как с помощью притчи объясняется само понятие "средства".

Условно эту притчу (в подлиннике названия не имеющую) обычно называют "Притчей о сыне-бедняке". У одного богача был блудный сын, живший в бедности и добывавший себе пропитание собственным трудом. Долгие годы отец повсюду его разыскивал, но безуспешно. Однажды сын-бедняк неожиданно столкнулся с отцом, испугался роскоши богатого подворья не узнанного им родителя и пустился наутек. Тогда отец велел догнать его и дал сыну привычную для того самую черную работу. И только после ряда постепенных повышений, после того как сын по своему положению приблизился к отцу, богач открыл своему отпрыску, кто он такой, и назначил его своим наследником. В заключение этой истории ученики Будды уподобляют самих себя блудным сыновьям, а Будду — отцу, который постепенно, шаг за шагом, с применением приёмов — "средств" приводит своих духовных сыновей на путь истины.

Как и обычно, в буддийских сочинениях, приведённая притча есть лишь "средство", употреблённое в более обширном повествовании, и как самостоятельное произведение рассматриваться не может.

Однако в том же разделе китайской Трипитаки — Бэньюань, есть произведения особого рода, именуемые "сутры притч" (пиюйцзин, avadana-sutra), где явно намечается тенденция к обособлению притч в отдельный разряд литературы. Таких произведений в Трипитаке совсем немного: кроме "Сутры ста притч" имеется ещё пять сутр этого рода. Все они невелики по объёму — не превышают двух цзюаней, т.е., в древнем китайском, исчислении, двух свитков. Впрочем, стандартная длина свитка в разные периоды менялась. Примером может служить та же "Сутра ста притч", которая в самых старых каталогах обозначена как имеющая десять свитков (цзюаней), а в нынешнем стандартном издании состоит из четырёх свитков. Значит, длина свитка к XI в. (когда были отпечатаны первые стандартные издания) увеличилась в 2 и более раза.

Есть основания полагать, что сутры притч, или авадана-сутры, были созданы сравнительно поздно. Если другие сутры анонимны и имена составителей их нам неизвестны, то имена авторов или составителей авадана-сутр дошли до нас в трёх из шести случаев. Это значит, что переводчики знали эти имена и что жизнь их носителей не была отделена от времени перевода слишком большим интервалом. Характерна ещё одна особенность: при указании имени автора, располагающегося, по китайскому обычаю, сразу после заглавия, в сутрах притч употребляется не глагол "создал", как мы это видим в других буддийских сочинениях, создатели которых известны, например в шастрах; вместо него мы обнаруживаем в авадана-сутрах другой глагол — "собрал", что, несомненно, указывает на компиляторскую деятельность и на то, что переводчики об этом знали. Об этом свидетельствуют и скудные биографические сведения, дошедшие до нас.

Обратим внимание, что "собрал", а не "создал" говорится в колофонах именно про Дао-люэ. Творчество этого автора свидетельствует о том, что перед нами (и можно считать, что во всех случаях, разбираемых здесь) сравнительно поздние компиляции и что некоторые из собраний притч, кроме того, составлены непосредственно в Китае на потребу китайского читателя.